«The Hollow Crown» Часть III. Глава 14.

[1986-2004]

Название: «The Hollow Crown»
Часть III.
Глава 14.
Автор:  1986-2004
Бета:  Леония
Гамма:  *Morgo*
Фандом: к/ф «Snow White and the Huntsman», т/ф «The Hollow Crown»
Персонажи: Эрик/Генрих
Рейтинг: NC-17
Жанр: Crossover, Angst, Romance
Саммари: Однажды беглец и скиталец по миру Эрик, убегая от судьбы, спасает от лесных разбойников мальчишку. И эта встреча становится судьбоносной для них обоих.
Предупреждения: Slash, OOC, OC, AU (сугубо личные мысли автора на темы как исторической действительности, так и действительности, созданной телеканалом ВВС; образы и характеры героев, а также их поступки остаются на усмотрение автора), ненормативная лексика
Состояние: в процессе
Размещение: только с разрешения автора
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: «Свобода – это семь метров и еще чуть-чуть» (с)

Главы 1- 10

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13

Он знал Ларка столько же, сколько знал себя. Помнил его совсем мелким пацаном, вместе с которым сбегал в лес от родительского гнева. Харольд был одного с ним возраста, роста и сложения. Разве что годы работы в поле одного и ратные подвиги другого проложили между ними непреодолимую пропасть, сделав настолько разными людьми, насколько это вообще было возможно.
Ларк прижил троих сыновей от двух разных жен. Рано овдовев, он решил, что негоже растить оставленного ему сына одному, и взял девушку из другой деревни – от слухов и недоброго взгляда подальше от исконной родины. Та принесла ему еще двоих и на том остановилась, переболев какой-то тяжелой хворью. Местный лекарь охал, славил господа бога и лепетал о том, как несказанно повезло Ларку и сыновьям – болезнь их матери уносила каждую вторую женщину, будь она горожанкой или же сельчанкой. С тех пор Ларк решил, что смерть покинула их семью, удовлетворившись жизнью первой жены в качестве платы.
У Харольда не было никого. Семьей он считал свой отряд. Братом именовал Даймонда – парнишку, пойманного за воровство и вместо лютой порки обученного ратному делу и взятого в долю. К счастью Харольда, он неплохо разбирался в людях и в Даймонде не ошибся.
- Бог ведает, откуда они появились, – рассказывал Ларк. - Тот пузан говорил, что они едут в Чичестер, искать друга.
- Значит, - повертев в руках кружку, задумчиво произнес Харольд, - они направляются в Западный Суссекс.
- Получается, так, - согласился Ларк. – Тот из них, что покрупнее, следопыт.
- Я заметил.
- Вот только, думаю, не дойдут они до Чичестера. Есть у меня такое предчувствие.
- Не дойдут, - покачал головой Харольд. – Все видели Айбла мертвым?
Ларк утвердительно кивнул, предварительно оглянувшись по сторонам, словно в его доме могли появиться лишние уши.
В кухне они сидели вдвоем, задумчиво потягивая херес. Мать семейства отправила старших сыновей ухаживать за скотиной, а сама осталась с Айблом, которому час от часу становилось все лучше. Гости же, появившиеся в доме столь неожиданным образом, отдыхали в сарае, где гостеприимная Маргарет постелила им ночлег. Женщина, которую сопровождал этот странный отряд из трех мужчин, отказалась от предложенной ей лежанки в доме, чем несказанно удивила хозяев. Хотя, казалось бы, куда уж дивиться больше.
- Завтра же в твой дом придут люди священника.
- Зачем?
- Хоронить мальчика.
- Но мой мальчик жив! – чуть не вскричал Ларк, привставая с лавки.
- Ты сам только что сказал, что все видели Айбла мертвым,- спокойно пояснил Харольд. – Значит, завтра в твой дом придет священник.
- Он уйдет ни с чем.
Они оба замолчали, стараясь разобраться в сложившейся ситуации. У старого доброго Ларка в голове не укладывалось, как такое могло произойти. Харольд же, напротив, не отрицал в этой жизни ничего. Появись перед ним хоть сам господь бог, хоть черт, хоть дьявол, и он бы не удивился. Он не боялся нечисти или же колдовства, считая, что вред человеку могут принести лишь меч да дыба. И злой язык.
- Что они сказали?
- Тот рыжий сказал, что это яд.
- Чей яд?
- Растения. Оно растет у нас на лугах. Но брешет, чертов ведьмак, брешет! Эти цветы не раньше июня распускаются!
- В июне, говоришь? - почесал короткую, густую бороду Харольд. – Уверен?
- Да вот те крест! – осенил себя крестным знамением Ларк. – Я чего боюсь, друг… Я же им свой кров дал, кормил их, хлеб с ними делил… Как же я теперь?
- Выгнать нельзя, - серьезно согласился Харольд. – Надо по-другому.
- Нас же не пощадят, ни меня, ни деток моих, - вдруг прослезился Ларк, носом утыкаясь в кружку. – Сожгут вместе с ведьмаком!
- Не похожи они на ведьмаков. Слишком уж… бесстрашные для тех, кто мертвых из могил поднимает. Они обычно к людям не выходят. И света сторонятся. Не то это.
- Да кто ж разбираться-то станет?! – взмолился Ларк. – К столбу всех до единого! И дело с концом.
- Так, - тяжело опираясь ладонями о стол, поднялся со стула Харольд, - пойду поговорю с Айблом.
Он уже выходил из кухни, когда резко вскочивший Ларк догнал его и, схватив за руку, смущаясь, тихо зашептал.
- Я вот чего боюсь, - начал он. – А вдруг… вдруг...
- Чего еще?
- А вдруг это вовсе не мой сын?..
- Ты чего несешь?
- Вдруг мертвяк какой? – обомлев, закончил Ларк.
- Не пори чушь, - сбросил его руку со своего плеча Харольд. – Мертвяков не бывает.
Ларк хотел было возразить, но Харольд, не желая слушать, вышел вон.

Дом, в котором проживало семейство Ларка, по меркам английской деревни был огромен. Всего-то при трех сыновьях, еще не успевших привести жен, он насчитывал более шести комнат, отделенных друг от друга не занавесками, а полноценными стенами, пригодный для жизни чердак, обширный погреб, вход в которой был сделан в полу кухни, и место, где, не выходя на улицу и не бегая к реке, можно обмыться после работы в поле. Ларк, отведя под это дело целый закуток возле свинарника, установил большую бадью, в которую его женушка не уставала доливать свежей воды.
Харольд знал, что этому семейству многие завидовали, и каждый второй был бы рад, если б в доме старика Ларка случилось какое несчастье. Поэтому о том, что младшего принесли домой мертвым, знала уже вся деревня. И шум-то поднялся вовсе не от того, что жалко пацана стало, а от того, что самому богатому на селе дому тоже наконец-то досталось хлебнуть горя.
Еще Харольд свято верил в то, что сказал рыжеволосый лекарь – парня отравили, не иначе. Такое случалось сплошь и рядом, и не было тут ничего странного. А вот каким таким образом мальчишка вытащил Айбла с того света – это уже другой вопрос.
Младший сын Ларка лежал в подсвеченной огарком свечи маленькой комнате, укрытый сшитым из многочисленных лоскутов одеялом и оплакиваемый своей матушкой, не выпускавшей из ладоней его руки.
- Маргарет, - положив тяжелую руку на плечо женщины, обратился к ней Харольд, - позволь мне поговорить с твоим сыном.
Она не стала спорить. Покорно поднявшись, молча покинула комнату, бросив напоследок на своего мальчика полный слез взгляд. Харольд занял возле кровати ее место.
- Я умру? – поинтересовался тяжело дышащий Айбл.
Он был похож лицом на свою милую мать. Этой весной ему должно было исполниться шестнадцать. Еще год-два - и юношеская смазливость навсегда покинет черты его лица, приблизив внешность Айбла к отцовской. Харольд помнил, каким в его годы был Ларк и как на него поглядывали все деревенские девчонки. Тогда он нещадно завидовал другу. Впрочем, как и сейчас. Но если в юности Харольду было тяжело принять поражение и в день свадьбы Ларка и его первой жены бросить отчий дом и уехать на заработки, то сейчас он смирился с данной ему судьбой окончательно. Холодными ночами мысли о семье и доме больше его не беспокоили. Харольд выбрал свою дорогу и сам нес ответственность за свой выбор.
- Нет, не умрешь. Расскажи мне, как все было.
- Я был у Марты, когда пришел Лихнис. Мы давно собирались поохотиться…
- Так.
- Мы быстро простились с Мартой, и я ушел… По дороге мне стало дурно.
- Говорят, ты какой-то цветок во рту держал.
- Цветок?
- Цветок, - пояснил Харольд. – Растение. Травинку. Что ты жевал перед тем, как тебе стало плохо?
- Я не помню…
- Что ты ел? Марта угощала тебя чем-то?
- Нет… Вы… Вы думаете, Марта могла меня?!..
- Нет. Конечно, нет. Ты любишь ее? – стараясь успокоить парня, перевел разговор Харольд.
Но Айбл с самого детства знал дядьку Харольда, отцовского старого приятеля и прославленного на весь юг Англии наемника. Поэтому волнение его возросло, а дыхание участилось. Перед внутренним взором возникла милая сердцу Марта, с ее золотыми косами, бледноватой кожей лица и тонкими, совсем как у городской госпожи руками. Она стояла перед ним, смущаясь, не в силах заставить себя поцеловать возлюбленного при его брате, что ожидал в дверях. В своих мыслях Айбл развернулся и, оторвав веточку растения, росшего в горшке на столе у окна, пошел к брату…
- Стойте! – попытался закричать он, но вместо крика получился болезненный хрип.
Харольд и не думал говорить. Он смотрел на Айбла внимательно, словно выясняя, соврет ли он сейчас или же нет.
- Жевал! Я жевал травинку… листок… я сорвал… У Марты на окне!
- Что за растение?
- Не знаю. У нас на лугу по весне похожее цветет. Марта любит цветы. Даже одну зиму без них прожить не может.
- Ясно. Ладно, отсыпайся.
- Так Марта не?..
- Все хорошо с твоей Мартой.
Харольд отошел от постели больного. В том, что рыжеволосый паренек никакой не чародей, а скорее всего действительно лекарь, он уже не сомневался. Оставалось решить, куда девать Айбла. Для всех жителей деревни мальчишка был мертв. Сообщи им, что он жив - и, Ларк прав, костер ждет не только чужеземцев, но и всю семью. Харольд резко остановился возле сарая, в котором ночевали незваные и негаданные гости, и, немного подумав, свернул ко входу. Возможно, делать так не стоило, но в насыщенной опасностями жизни Харольда практически не было того, чего бы он по-настоящему опасался. В любом случае, меч висел у него на поясе. И этого было достаточно.

Нед Пойнс проснулся в раю. Еще до того, как он открыл глаза и вспомнил, где находится, его тело ощутило приятную истому, утреннюю негу. Кожи касалось нечто мягкое, воздушное и в тоже время согревающее. Человеку, который порой вполне привычно спал на улице, под деревом или же под забором, трудно было поверить, что это всего-навсего одеяло. Никогда доселе пробуждение не было для Пойнса столь приятным, что и просыпаться даже не хотелось. И, тем не менее, пришлось.
Генри прохаживался взад-вперед вдоль окон спальни, читая длинную бумагу. Он хмурился, словно суть письма казалась ему крайне затруднительной или же неприятной. И Нед посчитал, что будет лучше, если он все-таки встанет. Вдруг принц уже и забыл про него и сейчас занят делами, при решении которых слуге лучше не присутствовать?
Но как только Нед сел на постели, Генри, не отрывая взгляда от письма, спросил:
- Есть хочешь?
- Было бы неплохо, ваше высочество.
- Умыться можно там, - указал Хэл на темный проем в стене, справа от кровати. – А там, - кивнул он на пуф, что стоял напротив одного из длинных, огромных окон, - одежда.
Сейчас все для Неда было в новинку: и брэ, которых он никогда в жизни не имел, даже когда предоставлялась возможность ими обзавестись, и чистая льняная рубаха, которая даже похрустывала, стоило согнуть руку в локте. Шоссы – высокие, из плотной шерсти, благодаря чему в них и в зимнюю погоду можно было спокойно ходить по улице, доходили до самых бедер, а сверху подвязывались шнурками, в свою очередь крепившимися к опоясывающему талию поясу. Даже дублет - и тот Генри выделил для своего слуги новый. В конечном итоге, стоило Неду одеться во все приготовленное для него принцем, как он чудесно преобразился в великовозрастного пажа, отчего-то слишком уж задержавшегося на своем посту.
О такой жизни он мог только мечтать. Мог, но никогда не мечтал, потому что прагматичные жители лондонских улиц прекрасно знали - ни один удачный случай не сделает из них хозяев жизни.
Завтракали на зимней веранде, из окон которой виднелась добрая часть Виндзора. Пойнс, с самого своего пробуждения мучимый голодом, не желая показаться тупым простолюдином, ел медленно, внимательно следя за тем, что и как берет со стола его господин. Подавали мягкие булочки, яйца, овощи, грибы, а также тонко нарезанное красное мясо. Дежуривший у стола слуга не только принес воду, но и сам разлил ее по чашкам.
Вода оказалась настолько вкусной, что Пойнс вылакал почти весь кувшин. Для него, человека из грязного многолюдного города, который зима обходила стороной за много миль, лишь обдавая его жителей морозом, было непостижимой роскошью попробовать растопленную снеговую воду. Сам снег считался невиданной диковиной. Что уж говорить о том, что где-то он выпадал чистый, белоснежный и из него можно было получить лучший напиток в мире.
- Где наш старый пройдоха? – решил заговорить с молчаливо завтракавшим принцем Нед. – Вчера, небось, знатно опустошил он ваши винные погреба!
- Пускай хоть упьется, - разбивая яйцо ложечкой, ответил Генри.
- Я могу найти его, коли прикажете. Думаю, он валяется где-то возле бочек с вином, дрыхнет сном праведника.
- Не стоит. Скажи мне, когда ты намерен вернуться в Лондон?
- Как ваше высочество отошлет меня назад.
- В таком случае его высочество оставляет тебя в Виндзоре.
Генри поднял взгляд от тарелки. Он смотрел на Неда без вопроса или же ожидания, и его слова были не просьбой.
- Как прикажете.
Оставшееся время завтрака прошло в молчании. Генри сосредоточенно доедал булку, Нед потихоньку осматривал помещение столовой.
Бурые стены, украшенные портретами незнакомых строгих людей, казались такими высокими, что Пойнс никак не мог даже вообразить те приспособления, с помощью которых строили этот замок. Оба входа в столовую обрамляли испещренные золотистыми узорами выкрашенные в белый цвет косяки. Золото сияло повсюду: оно либо было вплавлено в стены, осело ровным слоем пыльцы на мебели, либо в золотистый цвет были покрашены находившиеся в комнате вещи и украшения. В целом создавалось впечатление, что помещения замка – череда множества сокровищниц, куда со всей страны от года к году свозят все больше и больше богатств. Страшно было думать, как должны выглядеть покои в Лондоне, в которых живет сам Генрих Болингброк.
После обеда Генри удалился к себе в кабинет для решения государственных дел. Несмотря на то, что отец отлучил его от власти, формально принц Уэльский все еще оставался действующим регентом Британского королевства и часть обязанностей продолжала лежать на нем.
Неду Генри дал полную свободу действий, сказав, что тот, до тех пор, пока он не нужен принцу, может делать все, что ему заблагорассудится. В пределах замка он волен перемещаться где хочет и куда хочет – Генри отдал распоряжение, чтобы Пойнса не трогала охрана и не цеплялась с вопросами о том, почему он здесь шастает, прислуга. За пределами замка Нед имел не меньшую власть распоряжаться своим телом и проявлять свою волю, разве что там никто бы его не смог защитить. Сообщив это, Генри удалился. Через пару минут от него пришел человек, передавший Неду кошель с деньгами.
Куда идти, если Виндзор, даже при условии твоей удивляющей иных частных соглядатаев осведомленности, - совершенно новое для тебя место? И что делать, если сам принц Уэльский оставил тебя при себе, наделив неприкосновенностью и правом делать все, что вздумается? Нед решил найти своего толстобрюхого друга и отправиться выпить в кабак. В любом случае, такое событие, как появление нового фаворита будущего короля, требовалось обмыть. И обдумать.
Толстяк нашелся на кухне мило болтающим с двумя цветущего вида кухарками. Женщины, соблазненные его дородным видом, льнули к нему сами. Еще до того, как неожиданный для виндзорских красавиц кавалер успел протянуть к заду одной из женщин руку, та уже сама подставлялась, смеясь и напрашиваясь на ласку.
- Собирайся, жирное брюхо! – окрикнул толстяка Пойнс. – Дело есть!
- И что же это за дело такое, мой юный друг? – весело откликнулся старик. – Неужели существует что-то более срочное, чем эти две упитанные цыпочки? – и он приобнял обеих кухарок, притиснув их к своим заплывшим жиром бокам.
Нед молча поднял руку и покачал на ладони увесистый кошель.
- Думаю, - усмехнулся он, - это вполне себе срочное, нет?
Через полчаса они оба уже сидели в одном из самых лучших кабаков Виндзора.
- Дорого же ты ценишь свой зад, Пойнс.
- Не дороже, чем ты, милый, - огрызнулся Нед.
- Тем не менее, меня его высочество воспринимает как шута придворного. Тебя же осчастливило своим королевским достоинством. По самые гланды, а, Пойнс? – загоготал толстяк, заливая смех доброй порцией недешевого эля.
- Да пошел ты к чертям, брюхастый. Ты лучше вот что мне скажи: как думаешь, на кой я нашему принцу сдался?
- Ебешься хорошо.
- Я серьезно.
- А я что, не серьезно? Рожа у тебя смазливая, молодость в крови пока еще играет. Не за твои же богатства он тебя сюда вызвал. У тебя и денег-то - только те, что он сам тебе подкинул.
- Слушай, старик, я что думаю. Нам надо как можно дольше находиться в милости нашего доброго Хэла. А посему слушай, что я скажу тебе: не смей вытворять ничего такого, что бы отвратило от нас эту золотую кормушку. Понял?
- Ты, малец, не указывай мне, как себя вести! Ты еще пешком под стол ходил, когда я уже обнажал свой меч, дабы наказать тех, кто наводил на меня напраслину! Будь осторожен! Или ты забыл, кто я таков?! Неужели ты сомневаешься в том, что погоня за звонкой монетой сделает из меня хитреца лучше, чем лиса, и мудреца хлеще, чем старики с Востока? Видать, ты и правда дурак, раз думаешь, что я настолько просто смотрю на жизнь.
- Ты своего не упустишь, - согласился с ним Пойнс.
На том они и порешили. Толстяк, выпив еще кружку и «одолжив» у Неда немного, на его взгляд, денег, отправился искать себе милую, добрую женщину, которая должна будет скрасить его безрадостный досуг. Пойнс же остался сидеть в кабаке, соображая, как быть дальше.
Самая главная опасность хождения в фаворитах у принца заключалась в том, что головы можно было лишиться в тот самый миг, когда королевской особе взбредет в голову сия идея. Никакого тебе суда, никакой защиты. Еще вчера тебя осыпали златом, а уже сегодня ты висишь на дыбе.
Помимо самого короля опасность представляли слуги и многочисленные придворные, которых господь бог не обделил завистью и злобой. Им все равно, что до этого Нед двадцать лет не жил, а выживал на улице, и ему, наконец-то дорвавшемуся до тепла, тоже хочется немного праздничного пирога, скупо выдаваемого старухой-жизнью. Любой донос мог стоить Пойнсу головы. Мало-мальская клевета грозила свести его в могилу. И это то, чем приходилось расплачиваться за сытую жизнь и привилегии.
Было и еще кое-что, мучившее Неда – сам Генри. Молодой мужчина, облеченный саном и властью, знакомый уличным нищебродам с самого что ни на есть своего детства, признающий одну с ними жизнь, буквально выросший у Пойнса на глазах и оказавшийся таким желанным, что даже – о, чудо! - вопрос денег отошел на задний план, – разве мог он позволить себе игнорировать такое опасное отношение? Ведь чуть замечтаешься, забудешься, увлечешься - и все, пиши пропало.
Нельзя, твердил себе Нед, опустошая очередную кружку с элем, нельзя влюбляться, нельзя любить, нельзя позволять себе терять голову. Ведь что такое любовь короля? Это всего лишь временное увлечение новой игрушкой. Что такое любовь по отношению к королю? Это хождение по лезвию бритвы. Поэтому соберись, Нед, ты должен мыслить здраво, ты должен быть холодным и расчетливым.
Он твердил себе это всю дорогу, возвращаясь в Виндзорский замок. И совершенно забыл о данных себе наказах, стоило только опуститься на землю ночи. Неда увлекли объятия Генри, его поцелуи, на которые принц не скупился. Теперь им никто не мог помешать. Старик, еще не истратив полученные от Пойнса деньги, знатно проматывал их по кабакам, меняя на херес и объятия любвеобильных кумушек. Прислуга давно спала, а охрана не лезла в дела принца. Двери были крепко заперты, а в окна смотрел единственный свидетель грехопадения – молчаливый полумесяц. Нед решил - будь что будет. Пускай принц Уэльский развлекается с ним, как хочет, пускай ласкает его такими же темными, слегка подсвеченными небесными светилами ночами. В конечном итоге, что он, слуга и голодранец, может сделать? Нет у него такой власти, чтобы противиться. И поэтому Генри, не встречая сопротивления, мучил распаленного и взбудораженного Пойнса на чистых, хрустящих простынях своей поистине королевской постели.
В этот раз Хэл ничего не говорил, не называл Неда красивым, не шептал ему каких-то глупостей. Он просто молча и сосредоточенно изматывал своего не привыкшего к проявлениям любви и подлинной страсти слугу ласками. Неду казалось, что его целуют сразу везде. Не успевал он подставиться левым боком, как Генри, перехватив его руки, разворачивал Пойнса лицом к себе и быстро и жадно касался губами шеи, тут же переходя на плечи, руки и опускаясь вниз, к животу. Нед хотел услужить своему принцу, но тому это было вовсе не нужно. Жадный до секса, изголодавшийся по чужому телу, Генри имел Пойнса так, что тот не успевал понять, что от него потребуется в следующий миг. И наконец сдавшись, совсем потеряв голову, он перестал следить за происходящим, полностью отдавшись во власть своего господина.
Так потянулись долгие, скучные дни и мучительно сладкие, томные ночи. Задница по утрам давала о себе знать слабой ноющей болью. Нед знал одно народное средство, помогающее при столь деликатных проблемах, и, осознав, что в скором времени Генри не собирается отсылать его в столицу, обзавелся им. Он мог бы даже поправиться, если бы сытная еда и спокойный сон не шли рука об руку с вытягивающим все силы сексом. И через месяц, и через два Пойнс оставался все таким же худощавым и похожим на подростка. У него завелись денежные сбережения и даже собственные слуги – два мальчика лет двенадцати, за звонкую монету готовые оказать любую услугу. Нед смотрел на них и думал, что еще недавно он и сам был таким. И, возможно, ему когда-нибудь, когда Хэл наиграется, надо будет вернуться обратно, к своей жизни, где деньги определяют и то, что ты делаешь, и то, в чьей постели ты сегодня спишь. Эта мысль нередко отрезвляла Неда. Но этой трезвости хватало ровно до того момента, пока в поле зрения не появлялся высокий и красивый будущий монарх всего Британского королевства.

Они вышли из деревни в середине ночи, никем не замеченные.
Дабы отвести от дома Ларка любые подозрения, Харольд приказал Даймонду привести для беглецов крепких лошадок из соседнего селения.
- У меня хватит лошадей на всех, - возмутился хозяин дома.
Но спорить не стал. Не досчитайся деревенские его лошадей - и могут возникнуть подозрения, что это вовсе не старинный приятель увез хоронить в родные земли тело сына, а нечто совершенно другое. Где те странные люди, которые посетили дом Ларка как раз в тот самый момент, когда у него случилось долгожданное несчастье? Такой халатности допустить было нельзя. Не ведьмаки ли забрали тело Айбла? Возможно, что и всю семью они же обесчестили одним своим присутствием под кровлей этого дома. Харольд знал наперед все, что могло произойти с теми, кто по каким-либо причинам был неугоден народу. Молва могла обычного крестьянина превратить в колдуна, а лекарку в ведьму. Когда злоба и зависть брали верх над теми крохами разума, коими располагали люди, опасность грозила всему, чего могли коснуться порождаемые этими чувствами деяния.
Эван с сопровождающей чужеземцев девой сели на одну лошадь, Айбл с младшим братом, рыжеволосым лекарем - на другую. Дью выдали того коня, который был на замену прихвачен в отряде Харольда. И, таким образом, оказавшись все верхом, они быстро выехали за окраину деревни и направились на юг - туда, где виднелась черная полоса леса.

- Ты сам понимаешь, что в деревне ему больше оставаться нельзя. А будут спрашивать, чего сам сына земле не предал – говори, близкий друг повез хоронить в родные места. Сошлись на то, что так тебе твой отец завещал.
- Так не поверят же! – взмолился Ларк.
- Поверят, - уверенно кивнул Харольд. – Делай вид, что все хуже некуда. Пускай упиваются вашим горем. Запрети Маргарет и Люси улыбаться. Прикажи сыновьям носить траур.
- Так по живому-то!..
- Плачь как по мертвому. Это залог жизни твоего сына. А возникнут какие-то проблемы – бери семью и уезжайте из деревни. Дай мне знать, куда направитесь – я вас найду.

Деревня скрылась из виду. Небольшой разношерстный отряд вошел под покров леса, укрывшись в его тьме и углубившись туда, где над головой уже и неба нельзя было различить – так плотно сплелись ветки деревьев.
- Куда мы? – тихо задал мучивший его вопрос Даймонд, взгляда не сводя с той лошади, на спине которой ехали Айк с Айблом.
- Западный Суссекс, - не глядя ответил Харольд. – В Чичестер.
- Так мы только оттуда!
Но на это Харольд уже смолчал.

@темы: Фантворчество, Fanfiction