«The Hollow Crown». Часть III. Глава 11.

[1986-2004]

Название: «The Hollow Crown»
Часть III.
Глава 11.
Автор:  1986-2004
Бета: Рицу-рё, rei g
Гамма: *Morgo*
Фандом: к/ф «Snow white and the Huntsman», т/ф «The Hollow Crown»
Персонажи: Эрик/Генрих
Рейтинг: NC-17
Жанр: Crossover, Angst, Romance
Саммари: Однажды, беглец и скиталец по миру Эрик, убегая от судьбы, спасет от лесных разбойников мальчишку. И эта встреча становится судьбоносной для них обоих.
Предупреждения: Slash, OOC, OC, AU (сугубо личные мысли автора на темы, как исторической действительности, так и действительности, созданной телеканалом ВВС; образы и характеры героев, а также их поступки остаются на усмотрение автора), ненормативная лексика
Состояние: в процессе
Размещение: только с разрешения автора
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: «Свобода – это семь метров и еще чуть-чуть» (с)

Главы 1 - 10

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10

Пламя наконец-то оставило свои попытки потухнуть и свободно устремилось к небу, и только тогда Эрик, чья смена настала нести караул, спокойно лег на спину, заведя руки за голову. К концу подходил 1411 год, год знаменитой шотландской битвы при Харлоу, о которой сразу же по ее окончании стали складывать стихи и песни, вскоре дошедшие и до английских окраин. Через месяц зима обещала вступить в свои законные права, отобрав у, и без того промерзших за суровую осень, людей последние крохи тепла. Эрик вытянул к огню ноги, устраиваясь поудобней. Его напарник давно видел десятый сон, отправившись в царство Морфея еще до того, как был разведен костер. В отличие от Эрика его, толстобрюхого увальня, не беспокоил подступающий ночной холод. Дью был добрый, славный малый, умевший, не смотря на свои пивные объемы, чертовски хорошо драться. Зная, что от доверия к напарнику зависят их жизни, они с Эриком высоко ценили друг друга, а со временем, когда каждый доказал, что не так просто ест хлеб Томаса Бьюфорта, научились и уважать.
Последние полгода их элитный отряд курировал территорию южных границ. Но вот уже две недели как они покинули пролив. Через него можно было попасть в соседнее государство – Францию, с которой у Британского королевства давно имелись особые счеты. Напряжение между двумя державами нарастало с каждый днем.
Дью утверждал, что, будучи хорошим пловцом, преодолеть пролив вплавь, трудно, но вполне реально. И, хотя Эрик не поверил ему ни на секунду, считая этот шаг подлинным самоубийством, идея когда-нибудь махнуть таким образом в иные, отличные от ставшей уже родной Англии, места крепко засела в его голову. Но, не успела она развиться и оформиться во что-то более стоящее, чем призрачная мечта, как отряду было приказано возвращаться в Виндзор. Томас Бьюфорт писал, что здоровье Генриха Болингброка, расшатанное политическими дрязгами, нескончаемыми попытками доказать законность занимаемого престола, а так же вечными чудачествами своего второго по старшинству сына, было окончательно подорвано. Несколько раз по королевству уже начинали ползти слухи о смерти монарха. И каждый раз сам король опровергал их. Тем не менее, не бывает дыма без огня, и уже очень многие не верили в то, что основатель Ланкастерской династии продержится во главе Англии еще долгие годы. Большинство таких неверующих обращали свои взоры на принца Уэльского, даже не смотря на то, что в этом году король исключил сына из своего Совета. Кто-то говорил, что по политическим разногласиям, а кто-то утверждал, что Генриху Болингброку оказались не по нраву буйные попойки и неуемный нрав наследника. В связи со всем этим Англии, которая и так стояла на пороге войны с Францией, грозил еще и раскол внутри самой себя – в самом сердце королевского дома. Поддерживающее короля дворянство опасалось, что в момент его кончины, которую самые осторожные ждали со дня на день, за право престола передерутся не только дети Болингброка, но и все те, кто по тем или иным причинам претендуют на власть в Британии. Более худшие опасения Эрик слышал от тех, кто не верил в государственный переворот, но еще больше не доверял законному наследнику престола – двадцатичетырехлетнему пьянице, гуляке и развратнику. Именно такой ореол славы заслужил для себя принц Уэльский.
Томас Бьюфорт был одним из тех, кто всецело доверял юному наследнику. Его короткие, походящие на монологи, беседы с Эриком не могли не удивлять. Как этот человек, не смотря на то, что вся Англия знала норов и повадки принца, яростно защищает его, не позволяя даже усомниться в том, что, взойдя на престол, наследник станет достойным королем?
- Когда-нибудь видел щенка, который никак не наиграется со своим хвостом, с листьями во дворе, с лужами после дождя? Он все носится и носится, даже когда на землю опускается ночь, и все взрослые псы засыпают в своих конурах. Ему до утра может казаться, что вокруг столько всего интересного - не стоит и спать, а потом, не пройдет и года, как вместо лопоухого несмышленыша у тебя по двору станет гулять громила пес, от которого вскоре понесут все окрестные суки. Вникаешь?
Эрик вникал. Но все равно не мог поверить, что тот, о ком судачила вся страна, сможет встать у руля, тут же изменив своим привычкам. Но Томас настаивал на своем, и, в скором времени, у Эрика появилось навязчивое желание увидеть своими глазами знаменитого повесу. Ведь Бьюфорты так просто слов на ветер не бросали. Ни Том, ни Генри, епископ Винчестерский, никогда рта не открывали, если за этим не стоял какой-то смысл. И лукавить, как это было принято в Англии, не лукавили, и врать, как того требовала политика, не врали. Если им и нужно было ради чего-либо приукрасить правду, то оба брата находили такой способ, при котором их ложь была максимально правдивой.
- Вещь, которой верят меньше всего – это правда, - любил приговаривать Томас.
Их с Эриком отношения постепенно обрели доверительно-близкий характер. Сперва Эрику казалось, что Томас Бьюфорт, словно по приказу, присматривает за ним, но продлилось это ровно до второго сражения, в котором они оказались рядом. Это была небольшая стычка с местным населением, решившим свергнуть неугодные им порядки. В тот раз Бьюфорту посчастливилось лично убедиться в том, что перед ним не просто человек с улицы, за которым по не совсем понятным причинам ему приходится следить, но вполне достойный воин, которого не стыдно держать в отряде. Вскоре Томас Бьюфорт назначил Эрика своей «левой рукой», и часто давал те задания, которые не доверял и самым значимым лицам из своей свиты. Конфликт с французами был одной из таких вещей.
«Везет дураку в политику ввязываться», - думал про себя Эрик.
С каждым годом родная земля и то, что с ним произошло, отходили на дальний план. Память милосердно затягивала пеленой старые раны. Но, видимо, таков уж человек – раз дано ему что-то, он вопреки всему тянет к себе это словно магнитом. Эрика тянуло к монархии. К королевствам, к их придворным интригам и политическим войнам. Тот, кто быстрее всего бежал от власти, облекался ей даже против своей воли.
- Попомни мое слово, - за кружкой доброго эля увещевал Бьюфорт Эрика, - пройдет совсем немного времени, прежде чем мы будем втянуты в эту войну на долгие годы. Что? – усмехался он. – Не нравится тебе эта затея?
- Не нравится, - бурчал Эрик, запивая рвущиеся с уст злые слова.
Кто-кто, а он-то войны не желал. С Францией ли, или же с какой-либо другой страной. Навсегда распрощавшись для себя с мирской жизнью, лишенный покоя и обычных бытовых радостей, меньше всего на свете он хотел такой же участи для кого бы то ни было. Оставлять жен вдовами, мужей калеками, а детей – сиротами, в его, далеком от христианства, понимании было страшным грехом.
- Тебе ли этого не желать? – удивлялся Бьюфорт. – Тому, кто живет, ест и пьет за счет смерти.
- Я и наказан за это.
- Брось! – хлопал его по укрытому кожаной защитой плечу Томас. – Надо проще относиться к этой жизни!
В этом был весь Томас Бьюфорт. Человек, решавший самые сложные задачи легко и не придавая этому особого значения. Даже когда король отстранил его от основных государственных дел, отправив в своеобразную ссылку вместе с непокорным наследником, даже тогда Бьюфорт сохранил положительный настрой. Хотя, по мнению Эрика, ему было отчего волноваться. Наследный принц, правящий весь 1410 год вместо хворавшего отца, постарался весь государственный аппарат перестроить под себя. Томас Бьюфорт, чуть было официально не получивший долгожданный титул графа Дорсета, являлся его «правой рукой», и вторым лицом в государстве. Чего никогда не случилось бы, правь Генрих Болингброк. По возвращении отца на престол, впавший в немилость, принц Уэльский автоматически потянул за собой и братьев Бьюфорт. Но, если Генри еще как-то переживал по этому поводу, опасаясь, если не расправы, то притеснений со стороны короля, то Томасу же было ровным счетом все равно.
Эти и многие другие мысли роем вились в голове. Но чем ярче разгорался ночной огонь, чем больше на земле появлялось углей от его пожирающего пламени, тем спокойней становился ум Эрика. Тянуло в сладкий, дарующий умиротворение сон.
«А может и правда прикорнуть на полчасика?»
Эрик не спал уже несколько ночей – переход до Виндзора не был легким ни в плане дорог, ни в плане людей. Пока добирались до полноценного привала, успели заглянуть в деревню, отказывающуюся платить налоги. Бьюфорт, дабы не порочить и без того небезупречное имя королевской семьи, строго настрого запретил применять насилие к мирным жителям, что полностью устраивало Эрика. Но столкновения с людьми волей неволей случались. Не все любили Болингброка, и не все были готовы платить ему. И, соответственно, не все понимали намерения людей короля.
В дозоре, на другом конце маленького лагеря, стоял еще один паренек, смышленый, уже успевший отличиться в боях. При том же Шрусбери ему было всего шестнадцать лет. Его ранили стрелой в плечо, отчего левая рука двигалась не так свободно как правая. Но это не помешало парню добиться таких высот, что сам Томас Бьюфорт порекомендовал его в отряд к Эрику. Такой человек сможет нести пост в одиночку.
- Чего бы ты хотел на самом деле? – спросил все за той же кружкой эля Томас. – Раз война тебе не по душе. Чего бы ты хотел?
Этот вопрос Эрик часто задавал сам себе. И если раньше его мысли бездумно рисовали облик светловолосого мальчишки, то со временем даже это желание потухло, уступив место пустоте.
- Я не знаю, - сухо ответил он тогда, и не соврал. – Когда я хочу спать, я сплю. Когда хочу есть - ем. Когда мне хочется выпить и провести ночь с женщиной, я иду в кабак, - он пожал плечами. – Когда я чего-то хочу, я делаю это.
Томас Бьюфорт усмехнулся:
- Так говорят люди, утратившие смысл.
В лицо Эрика смотрели молчаливые, игриво подмигивающие звезды. Их россыпь украшала все небо над югом Англии. Казалось, чем ближе французская граница, тем небесные светила бледнее и дальше от земли. А чем дальше удаляешься на север, тем их свет становился насыщенней, ярче.
Север манил более всех остальных стран и частей света. Со времен расставания с Генри, Эрику хотелось отправиться именно туда. Словно в тех землях он когда-то забыл нечто важное. Он мог бы назвать север своим домом, если бы точно не был уверен в том, что его родная земля находится далеко на востоке. В дальних, холодных странах чудились ему суровые, но справедливые люди, свобода нравов и древние, как сама жизнь, законы. Успокоение хотелось найти именно там. Часто он вспоминал слова Генри о причудливой земле: «Существует такое место, где нет королей и королевств. Там все равны. Там не неволят… Я хочу туда». И словно вторя его пожеланиям, Эрик всегда держал в голове мысль о том, что Англия – это не навсегда, что когда-нибудь он уйдет со службы Томасу Бьюфорту и исполнит мечту несносного Хэла.
Дью беспокойно заворочался во сне, грузно перекатившись на другой бок и выпустив газы. Полено, ласкаемое пламенем костра, недовольное его поступком, громко треснуло, выдергивая Эрика из его мыслей.
До столицы оставалось пару дней пешего пути. Томас Бьюфорт, не объясняя своих намерений, тем не менее, настоятельно требовал в письме военную подмогу именно в Виндзор, минуя Лондон. Из чего можно было заключить, что возникшие проблемы касаются далеко не короля, а, скорее всего, наследника, который частенько укрывался в Виндзорском замке. Отряд Эрика, разделившись на две неровные части, должен был соединиться в условном месте, в часе ходьбы от Лондона, и дальше влиться в небольшую армию Бьюфортов. Передовая часть отряда уже ушла далеко вперед. Тех же, кто остались с Эриком и Дью решать проблемы с не желавшей платить деревней, можно было пересчитать по пальцам. Правда, обеих рук. Все они были неплохие воины, толковые ребята, прошедшие не одно сражение. Многие своими глазами видели Генриха Болингброка на поле сражений при Шрусбери. Один утверждал, что лежал рядом с самим принцем Уэльским, когда над разорванным стрелой лицом наследника колдовал суетливый лекарь. Томас Бьюфорт высоко ценил свою «левую руку» и нестоящих людей под его начало не подбирал.
Эрик, стараясь, чтобы движения получились как можно более естественными, огляделся. Давящая тишина окружающего пространства с каждой секундой становилась все странней. Именно непристойный звук, изданный спящим Дью, натолкнул Эрика на мысль о том, что вокруг уж слишком тихо. Тише, чем могло бы быть на месте привала восьми крепких молодых ребят. Пускай даже половина из них, умотавшись за день, дрыхла мертвым сном.
Он медленно поднялся с земли, но выпрямится в полный рост так до конца и не смог – брошенный при помощи пращи внушительных размеров камень попал ему четко в голову, в затылочную часть. Эрик пошатнулся на месте и, потеряв координацию движений, стал заваливаться в сторону. Падая, он успел бросить ножны меча в висевший над огнем котелок. Раздался оглушительный лязг: котелок сорвался с деревяшки и, покатившись, сбил часть оставленной после ужина посуды. Моментально проснувшийся Дью схватился за оружие, но пущенная из лесу стрела чиркнула его по правому колену. Дью взвыл, но меч не выронил. Из тех, кто сумел очнуться ото сна, к Эрику спешило два человека. Еще один, израненный, бился с кем-то на мечах у кромки леса. Самым вероятным из вариантов казался тот, в котором те трое, кто был вне поля зрения Эрика, остались лежать на земле с перерезанными глотками.
- У них лучник! – заорал Дью. – Эрик! Эй! Ты как? Цел?
Следующая стрела угодила ему в левое предплечье. И только тогда он выронил меч.
- Нас перебьют как слепых котят! – заорал кто-то из своих ребят.
Эрик попытался подняться с земли. Голова ныла, перед глазами все плыло, словно мир кренился в разные стороны, но выучка воина, который провел последний год в сражениях, помогла сопоставить расстановку сил. Били из лесу. Лучник, как правильно заметил Дью, был только один. Зато имелось несколько пращников. И с десяток не менее хороших, чем люди Эрика, воинов. Кто они и откуда, было непонятно. Рассмотреть внешний облик тех, с кем дрались, Эрик толком не смог – никаких отличительных знаков. Но, кем бы они ни оказались, одно было ясно – нападавшие не лесные разбойники и не толпа забулдыг, решившая поживиться за счет неместных путников. Вся операция была хорошо спланирована, начиная с того, что, напав на них ночью, королевских воинов застали врасплох, при минимальной охране и, дождавшись пока передовая часть отряда уйдет далеко вперед. То есть этот момент подстерегали. Значит, у них есть цель. Эта мысль оказалась последней, которую успел подумать Эрик. В следующий момент его грубо схватили за плечо и, развернув словно повисшую на крюке тушу, со всей дури ударили кулаком в лицо, вышибая и без того мутившееся сознание.

- Если бы я считал вас глупцом, Генри, я бы не доверял вам так, как доверяю сейчас.
Томас Бьюфорт засунул палец между воротником и собственной шеей, давая себе время немного отдохнуть от удушающего его костюма.
- Новый, - словно смутившись, пожаловался он Генри. – Ничего не могу с собой поделать – я жертва моды. Генри?
- Я вас слушаю, - отозвался принц.
За последний год черты юного повесы Хэла окончательно растворились во внешнем облике молодого наследника. Пролегшая между бровей неглубокая морщина придала его лицу некую взрослую серьезность, сделав принца, как это называли в обществе, мыслителем. Буйные кудри, украшавшие всю юность голову Генри, сейчас были острижены и аккуратно зачесаны по обе стороны, на современный европейский манер. Давно бритый затылок оброс, и короткие колючие волосы торчали во все стороны. Если бы принц не был светловолос, то уже сейчас в его волосах можно было заметить изрядную долю седины.
Генри больше не носил легких курток и кожаных ремней, на которых можно было повесить выдававший его высокое положение кинжал. Облаченный в длинный, расшитый серебряными нитями дублет, он кутался в меховой, богатый плащ, края которого цеплялись за массивные кольца, украшавшие руки наследника.
- Возможно, я слишком тороплю события, - признался он дядюшке.
- Нет, - отрезал Томас Бьюфорт. – Нет, мой юный принц, вы не торопите события. Давайте говорить начистоту. Ваш отец, дай бог ему дней жизни и процветания, серьезно болен. И не ровен час, когда на ваши плечи, мой милый, ляжет груз всего нашего государства. И у вас не будет времени решать вопросы с вашей многочисленной родней. Неужели это неразумно - заранее обезопасить себя?
- Мои братья решат, что я уже сейчас мечтаю взойти на трон. При живом отце. Этот позор не смоется даже, если я буду самым лучшим королем для Англии.
- А как вы хотели, мой дорогой? У короля… У будущего короля не может быть родственных чувств и связей. Вы уже сейчас являетесь лицом общественным, не человеком, но помазанником божьим. Понимаете меня, мой Генри? То, что решат ваши братья и то, что будет думать о вас ваш народ – все это и многое другое должно подчиняться не вашим мыслям, но делам Англии. И если ради нее необходимо вашей предосторожностью вызвать чье-то недовольство, то так тому и быть.
- Томас, вы толкаете меня на что-то немыслимое…
- Я лишь указываю вам один из вариантов, - выражая покорность, склонил голову Бьюфорт. – Не более.
Расставшиеся к зиме с основным массивом листы, деревья, обрамлявшие длинный прогулочный подход к замку не укрывали собеседников от холодного, пронизывающего ветра. Он рвал с Томаса шапку, теребил полы плаща Генри. Ему, свободному, было все равно, кто перед ним – простой побирушка или же наследный принц. И даже тот факт, что возвышавшийся в конце дороги один из величайших замков Англии - Виндзорский замок принадлежал одному из тех двоих, кого он сейчас беспокоил, не было для ветра причиной утихнуть. Генри завидовал ветру – такому свободному, такому легкому и сильному, способному самому решать свою судьбу. Пока они с дядюшкой дошли до ворот, шальная стихия уже изменила свое направление и больше не беспокоила ни парк, ни замковые стены, ни тех, кому не посчастливилось выйти в такую погоду из дома по делам.
- Так что, мой принц, - аккуратно обратился к племяннику Томас. – Я соберу наших людей? Необязательно всех, - добавил он. – Несколько основных отрядов вполне хватит. А все остальные будут нести службу поблизости.
- Многие важные пункты останутся без надзора.
- Заменим этих вояк людьми вашего батюшки.
- Так тому и быть, Томас, - кивнул Генри, сильнее запахивая плащ. – Томас?
- Да, ваше Высочество?
- Томас, - Генри остановился и повернулся к дядюшке. – Вы ведь уже начали собирать людей. Не так ли, старый плут?
- Генри!.. – начал было Томас.
- Не лгите мне, - сделался серьезным Генри.
И в этот момент начал походить на своего отца, чего с ним никогда ранее не случалось. Узнать в прежнем Хэле Генриха Болингброка было просто нереально – настолько они когда-то казались разными. Настолько, насколько Томас Бьюфорт не мог привыкнуть к тем изменениям, что случились с его дорогим племянником.
«Он определенно будет хорошим королем. Отличным королем!» - в который раз повторил про себя Томас.
- Я не лгу, - смиренно отозвался Бьюфорт. – Я всегда нахожусь на страже ваших интересов. Поэтому, мой мальчик, я постоянно слежу за численностью и качеством наших войск…
- Вы как всегда уходите от прямого ответа, - отмахнулся от него Генри, тут же растеряв весь свой серьезный настрой. – Постарайтесь, чтобы о нашей договоренности не узнала ни одна живая душа.
- Мой брат…
- Вашему брату я верю. Но на все должно оборваться. Я ясно изъясняюсь?
- Да, ваше Высочество. Что-то еще?
Они подошли к главному зданию, у дверей которого Генри ждал специально обученный человек, готовый по мановению руки наследника принять у него плащ и открыть перед монаршей особой дверь.
- Жаль, - вздохнул Генри, на мгновенье возвращаясь к себе прежнему, юному и мечтательному, - вы не можете избавить меня от всего этого.
Томас Бьюфорт, прекрасно зная, о чем речь, еле заметно улыбнулся.
- Мой милый мальчик, - обратился он к принцу, - я не господь бог, и не мне решать, кому следует взойти на престол, а кому надобно пахать поле. Но мне кажется, что вы находитесь там, где должны находиться. Вы сможете с этим справиться. Просто смиритесь с тем, что отныне вы принадлежите своей стране и своему народу. Подчинитесь.
- Знаете, Томас, иногда мне кажется, что стоит немного подождать и все изменится. Все вернется на круги своя.
- Вы?.. – Бьюфорт запнулся, не зная, следует ли быть настолько откровенным с племянником. – Вы все еще ждете его возвращения?
Томасу показалась, что, не смотря на светлое время суток, глаза Генри потемнели, словно их повело густой туманной поволокой. Немигающим взглядом принц уставился себе под ноги, словно там находилось нечто его поразившее. На самом же деле Томас прекрасно знал, что в данную минуту мысли наследника унеслись далеко назад, в те времена, когда еще существовал юный Хэл, к человеку, за голову которого в другой стране была назначена огромная цена. Генри не любил вспоминать то время, не любил, когда кто-нибудь, кто был в курсе тех событий его жизни, заговаривали об этом. Но иногда сам оговаривался, что приводило к коротким и всегда крайне болезненным вспышкам воспоминаний. Нередко Томас становился свидетелем монологов, произносимых принцем о том, кого он когда-то любил. И Бьюфорт мог поклясться на Библии, что стоит ему раскрыть рот и кому-нибудь рассказать об этом, как на следующий же день его бренное тело будет вполне официально болтаться в петле. Потому что верный дядюшка не был дураком и действительно верил в то, что Генри будет хорошим королем. А хороший король подобен богу - следов своей человечности не оставляет.
- Что говорят ваши люди? – вместо ответа севшим голосом спросил Генри.
- Я дал вам слово, ваше Высочество, с ним все в порядке. Мои люди есть и в отряде, и среди тех, чьи имена, случись чего, не узнает ни одна живая душа.
- Хорошо, - кивнул Генри, и, развернувшись, добавил. – Пусть так и будет дальше.
Когда он ушел, Томас Бьюфорт перевел дух. Он никогда не боялся своего будущего короля (в том, что Генри станет следующим, кто займет английский престол, он не сомневался), но все же старался не впадать в немилость. И в этом плане лучшим подспорьем, чем быть личным ангелом хранителем облаченного в плоть королевского сердца, ничего придумать было нельзя.

Когда Дью пришел в себя, оказалось, что никакого привала нет, и что последнее, что он видел перед тем, как потерять сознание – гибнущих братьев по оружию, тоже нет. Он лежал в чистой постели, с перевязанным плечом и хорошо зафиксированной ногой, которая ныла так, что не было сил ею пошевелить. Вокруг оказалась обычная жилая комната, главным предметом мебелировки которой была как раз кровать, на которой и покоился Дью. На самом ее краю сидела молоденькая хорошенького вида женщина. Сперва она показалась Дью ангелом, спустившимся с небес, дабы забрать его грешную душу – так она была светла, в ореоле своих пушистых, невиданно чистых и длинных кос. Голубого цвета глаза смотрели на раненого бесстрастно и изучающе.
- Пейте, - попросила она, протягивая к нему кружку с водой. – Хотите есть? Я сейчас принесу, - она поднялась с кровати. – Вы потеряли много крови.
- Где я? – он резко схватил ее за руку, стараясь при этом, чтобы движение не потревожило ногу. - Где Эрик?
- Я ничего не знаю, - женщина отрицательно помотала головой, и Дью невольно отметил, что большей красоты в человеке он никогда в своей жизни не видел.
Мягкий свет, проникавший в комнату через единственное окно, касался лица, волос и спрятанного под бывшей когда-то белой кофтой плеча женщины. Он словно очищал ее, такую неземную, во всей той черноте, которая, несмотря на видимость уборки, присутствовала кругом. Она могла быть посланницей небес, что – Дью слышал – где-то на Севере ходили по полям сражений и забирали погибших в бою, чтобы затем доставить их в золотые чертоги, где жизнь бравых воинов будет сплошным раем. Дью верил во все, что говорили ему священнослужители, тыча в свои странные, расписанные непонятными символами книги. Он верил во второе пришествие, и во Христа, верил в вечную жизнь, которой он, естественно, недостоин, верил в ад и страшные муки. И боялся всего этого, прося у господа бога прощения каждый раз, когда после боя подсчитывал количество убитых и искалеченных им людей. Ему жутко хотелось, чтобы ничего из того, о чем твердят священники, не было, а были лишь вот такие прекрасные женщины с золотыми косами, ниспадающими на плечи и белую грудь. И чтобы после смерти Дью эти женщины взяли бы его под руки и ввели бы в царство вечной славы и доблести. Вот что на самом деле хотел Дью.
- Меня не было рядом, когда вас нашли.
- Где меня нашли? Кто?
- Для без пяти минут покойника вы слишком болтливы, - раздался из-за женской спины низкий мужской голос.
- Мы нашли вас – единственно выжившего из всех тех, кто попал в устроенную мясорубку, - продолжил голос, и вскоре Дью увидел его обладателя.
Высокий рыжеволосый парень, причудливо одетый для тех мест, которые проходил Дью с отрядом Эрика, встал возле кровати больного. Ни тебе шоссов, ни рубахи, какую носили все английские парни его возраста. Дью прикинул, что мальчишке было чуть за двадцать, не больше. Он бы дал ему все пятнадцать, если бы не злой, хитрый и цепкий взгляд темных, как сама глубина океана, глаз.
Рядом с парнем присоседился громила, не меньше самого Эрика, а то и больше. На нем была та же странная одежда, и Дью окончательно убедился в том, что перед ним не местные, которые по какой-то причине отлично знают язык его родной страны. Громила не соизволил произнести ни слова, предоставив право голоса своему мелкому подельнику. Рыжий, тем временем, продолжал.
- Вам очень повезло, что мы нашли вас раньше, чем вся ваша кровь успела уйти в землю.
- Кто вы?
- Я? – парнишка задумался. – Я – лекарь.
- Он очень хороший лекарь, - продолжила за него женщина. – Он спас вам жизнь.
- Зачем вы это сделали?
- А вот это уже другой вопрос, - улыбнулся рыжий и присел рядом с Дью. – Вы нам, так сказать, пригодитесь.
- Для чего? Что вам от меня нужно?
- Ну-ну, - покачал головой парнишка, наиграно поправляя покрывало на огромном брюхе больного. – Не стоит так волноваться. Иначе откроются раны и, вполне вероятно, вы вновь попытается уйти от нас на тот свет.
- Нужно, чтобы вы помогли нам найти вашего главного, - подал голос громила.
- Томаса Бьюфорта? – удивился Дью.
В его голове тут же пронесся целый ворох мыслей, начиная с той, что в стране-таки произошел государственный переворот и заканчивая тем, что его лично втягивают в какую-то ужасную авантюру, грозящую неприятностями семейству Бьюфорт. По правде сказать, Дью не хотелось ни первого, ни второго. Но, если при государственном перевороте у него еще были шансы выкарабкаться из сложившейся задницы, то заговор против Томаса Бьюфорта грозил очень нехорошими вещами.
- Нет, - отрезал рыжий все его сомнения. – Нам следует разыскать Эрика, человека, под началом которого стоял ваш отряд.
- Эрика? А он… Он разве жив?
- Среди убитых его не было.
- Но… Я даже не знаю, кто мог на нас напасть.
- Мой брат, - рыжий кивнул на совершенно не похожего на него громилу, - отличный следопыт. Ему под силу читать те знаки, о которых вы и понятия не имеете. Думаю, мы как-нибудь справимся с тем, чтобы узнать ту часть света, в которую утащили нужного нам человека.
- А сейчас, - вновь заговорила женщина, - отдыхайте. Вам надо поправиться и набраться сил. Предстоит, - она мило улыбнулась, - дальний путь. Правда? – повернулась она к громиле и тот, улыбнувшись ей в ответ, согласно кивнул.
- Ну, и чудненько, - поднимаясь с кровати, заключил рыжий так, словно Дью уже дал свое согласие на помощь. – Тогда завтра выступаем.
- А!.. Как же моя нога?
Он попытался приподняться на постели, но женщина поспешила уложить его обратно. Дью отметил, что силе, с которой она взяла его за плечи и мягко заставила откинуться на подушку, мог бы позавидовать любовь здоровый мужчина.
Эти люди были странными и пугали ничего не понимающего Дью. От них исходили опасность и спокойная уверенность одновременно, что можно было назвать одним известным ему словом – власть имущие. Люди, которые ведут себя подобным образом, обычно обладают безраздельной силой творить то, что другим запрещает не только закон, но и совесть.
- А что нога? – удивленно обернулся находящийся уже на пороге комнаты рыжий лекарь. – Ноги-то у вас целы. Завтра сможете встать.
- Смогу, - несколько растеряно кивнул Дью, опустив взгляд на свои, прикрытые покрывалом ноги.
Из-за огромного пуза он их почти не видел. И когда снова поднял взгляд на рыжего, тот уже захлопывал за собой дверь. С ним вместе ушел и громила.
- Кто они? – тихо спросил Дью у женщины, которая готовилась подать ему миску с похлебкой.
- Они? – переспросила она, заправляя за ухо прядь золотистых кос. – Они - боги. Боги своего дела, - добавила, ласково погладив Дью по руке. – И вам будет лучше, - поставив перед ним миску, она направилась вон из комнаты, - с ними сотрудничать. Потому что, как и любые боги, они очень жестоки.
Она коротко улыбнулась и захлопнула дверь.

@темы: Фантворчество, Fanfiction