«The Hollow Crown» Часть III. Глава 15.

[henry--v]

Название: «The Hollow Crown»
Часть III.
Глава 15.
Автор:  1986-2004
Бета:  Рицу-рё
Гамма:  *Morgo*
Фандом: к/ф «Snow White and the Huntsman», т/ф «The Hollow Crown»
Персонажи: Эрик/Генрих
Рейтинг: NC-17
Жанр: Crossover, Angst, Romance
Саммари: Однажды беглец и скиталец по миру Эрик, убегая от судьбы, спасает от лесных разбойников мальчишку. И эта встреча становится судьбоносной для них обоих.
Предупреждения: Slash, OOC, OC, AU (сугубо личные мысли автора на темы как исторической действительности, так и действительности, созданной телеканалом ВВС; образы и характеры героев, а также их поступки остаются на усмотрение автора), ненормативная лексика
Состояние: в процессе
Размещение: только с разрешения автора
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: «Свобода – это семь метров и еще чуть-чуть» (с)

Главы 1 - 10

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14

Он не был в этих землях около десяти лет. Когда Эрик уходил, в природе пробуждалась зима. Поземка стелилась ему под ноги, то ли пытаясь остановить, то ли подгоняя. Кроны деревьев оголились, сбросили последние пожелтевшие, осенние листья. В то раннее утро, когда он покинул свой дом, на всем, до чего дотягивался глаз, лежал иней. Даже на усах вставшего ни свет ни заря трактирщика белел тонкий слой льда.
«Интересно, что стало с моим домом?»
Снесли ли его за ненадобностью или же отдали в пользование какой-нибудь семье, которая перебралась в него из своего прохудившегося барака? А, может, дом по-прежнему стоит там, где и раньше – чуть дальше от центра деревни, недалеко от того места, где варили лучший в округе эль и был установлен негласный бордель.
Эрик спрыгнул с уступа, позволявшего подтянуться и выглянуть за решетку, и опустился на пол, прижавшись спиной к холодной стене. Он находился в тюрьме уже не первый месяц, и просмотр того, что происходит за окном на улице, оставалось его единственным развлечением.
Когда его волокли до боли знакомыми улицами столицы, мало кто обращал на это внимания. За то время, пока Эрик отсутствовал на родине, его успели забыть. Мало ли кто, когда и кем служил при королеве! А вот преступников и просто неугодных здесь ловили часто. Поэтому вид закованного в кандалы человека никак не привлекал достопочтенную публику. И те, кто доставлял пленника в подземелья головного замка, без лишнего шума смогли провести Эрика до места назначения.
Он не мог понять одного: зачем, спустя столько лет, Бела все же обманула его? Сказала, что больше не держит и отпускает, а затем так по предательски схватила и приволокла домой. Это все было так на нее не похоже, что до самой столицы Эрик рассчитывал - он ошибся и отряд сопровождавших его людей вовсе не соотечественники, узнаваемые по характерному говору. Но стоило увидеть вырастающие на горизонте замковые башни, как все сомнения отпали сами собой.
В конце тюремного коридора послышался шум. Лязгнули замки. До слуха Эрика донесся приглушенный разговор. Тот, кто притащил его сюда под конвоем, переговаривался с надзирателем. Через несколько минут перед камерой появилась толстая фигура обрюзгшего человека в летах. За ним – высокий, подтянутый парень, приехавший за Эриком в сам Чичестер.
- Подъем, - скомандовал молодчик, ожидая пока надзиратель отопрет замок. – Без глупостей, - предупредил он.
Глупостей в жизни Эрика и так хватало. Выйдя из камеры, он заметил в конце коридора группу дородных ребят, всю состоящую из королевской охраны. С такими, как эти, подумалось Эрику, связывать в одиночку – себе дороже. Даже, если ты сам когда-то был в их рядах.
- Все, как приказали, - прохрипел надсмотрщик, кланяясь главному молодчику. – Ни с кем не разговаривал, никого не видел. Сидел, один одинешенек.
Молодчик кинул надзирателю звонкую монету и, пропуская Эрика перед собой, проследовал с ним вместе к группе ожидающих гвардейцев.

О том, что никто, кроме заинтересованных лиц, не знает, что он вернулся на родину, Эрик понял тогда, когда его повели не прямыми, всем известными залами, а окольными путями – тайными коридорами, проложенными внутри толстых замковых стен и окольцовывающими каждую из башен в несколько уровней. Он сам когда-то конвоировал по этим скрытым от глаз простых смертных ходам ворованных преступников и желающих скрыться от лишних глаз политиков, гостей, которые приезжали к Беле и не хотели быть узнанными при дворе, религиозных деятелей, бойцов сопротивления. В конце концов, было время, когда Эрик предпочитал с большей охотой ходить по этим полутемным коридорам, нежели свободно расхаживать по замку и следовать ненавистному положенному этикету каждый раз, как судьба сталкивала его с кем-то из придворных.
Сопровождающий его молодчик, ткнув на прощание в спину, впихнул Эрика в маленькую комнату – предбанник, в который можно было попасть, стоило лишь взять много левее на очередном витке подъема. В дальней стене находилась массивная, изукрашенная резьбой деревянная дверь, которой во времена служения Эрика здесь еще не было.
- Тебя ждут, - раздался за спиной голос парня, а затем выход, через который можно было вновь попасть в извилистые коридоры, захлопнулся.
Ну, все. Сейчас должно выясниться то, над чем Эрик думал всю долгую дорогу домой – зачем? Зачем придала? Зачем соврала? Зачем притащила на родину? Бесконечное число вопросов, ни один из которых не стоил ответа. Потому что Бела была и остается королевой. А короли не дают объяснений – они делают то, что считают нужным. Эрик оправил рубаху, запихнув ее за пояс штанов и дернул за ручку.
За дверью оказалось вовсе не то, что он ожидал. Бела в таких комнатах не принимала даже отъявленных преступников. Бела вообще не принимала кого-либо тайно, стараясь, чтобы все, что она делает, было на виду у народа. Таких правителей, думал Эрик, которые нашли баланс между правдой и любовью и верой своего народа – единицы. И наверняка эти люди – быстро вымирающий вид.
Конура, в которую он попал, больше походила на погреб в трактире миссис Куикли: низкие потолки давили, создавая ощущение тесноты и духоты; предметов мебели тут было так много и стояло оно все так близко друг к другу, что казалось, будто это не место для переговоров или же допроса, а склад, куда прислуга относит сломавшиеся столы и стулья; грубая кладка стен, поросшая плесенью; сырость и запах разбросанного по углам мокнущего сена. За одним из многочисленных столов сидел полноватого вида человек в обычной рясе священнослужителя. Лысину прикрывала маленькая черная шапочка, сидящая на его голове так, словно бы ее чем приклеили. Человек склонился над бумагами, делая вид, что не услышал хлопка от закрывшейся двери, и сосредоточенно читал.
- Хорошо ли этой осенью шла куропатка, ваше преосвященство? – невесело усмехаясь, задал вопрос Эрик.
- Отлично, просто отлично мой мальчик, - не отрывая взгляда от бумаг, ответил Епископ. – Вы, я так полагаю, находитесь в полном здравии?
- Вашими молитвами, ваше преосвященство.
- Ну, что вы! Что вы!
Он наконец-то отложил свиток и, потерев переносицу большим и указательным пальцами, поднял полный дружелюбности и благости взгляд на своего пленника.
- Зачем меня сюда притащили?
- Хотите воды? – будто бы не услышав вопроса, осведомился Епископ. – Чистейшая. И, поверьте мне, самая вкусная во всем королевстве. – Он перелил воду из кувшина в чашу. - Я дурного не посоветую.
- Я задал вам вопрос.
- Дорогой друг, - его преосвященство поднялся из-за стола и, по дуге, пошел вокруг Эрика, - на вашем месте… в вашем положении, я бы не стал так настаивать. К тому же, на кой вам знать, зачем это было сделано? Было бы логичней узнать, что с вами будет теперь, когда вы у нас.
Только сейчас Эрик заметил, что дверей в комнате несколько. И за каждой – он мог дать голову на отсечение – гвардейцы. Толпы гвардейцев. Уж кто-кто, а Епископ-то знает, на что способен бывший слуга королевы. Этот хитрый лис обезопасил себя со всех сторон. Стоит Эрику переступить с ноги на ногу, как его преосвященство поднимет крик и в комнату ворвутся вооруженные солдаты. Эрик даже не успеет взять этого кривляку в заложники. Хотя мысль, конечно, интересная.
Видимо Епископ понял, что перегнул палку, заставив хваткий ум наемника тут же искать пути отступления, и, подойдя к Эрику на шаг ближе, словно это означало великое доверие, заговорил совсем по-другому.
- Вы прекрасно помните, кто я. И прекрасно понимаете, где вы сейчас находитесь. Ваше положение незавидное, потому что вы расслабились и дали взять себя в плен. Но вы можете его поправить, - он сделал драматическую паузу, склонив голову вбок и искоса посмотрев на пленника, - согласившись с нами сотрудничать.
- Ее величество решила вернуть меня на службу?
- Можно сказать и так.
- Я не вернусь.
- Не стоит принимать столь опрометчивых решений, мой друг. Вы же понимаете, что сейчас не самое подходящее место для споров.
Двух шагов хватит на то, чтобы добраться до этого, набитого самолюбованием бурдюка. Взять в локтевой захват, притянуть эту проплешную голову к своей груди и, надавив, выжать жизнь из его преосвященства. Желание, которое мучило Эрика десять лет назад. Желание, которое мучает его до сих пор. Сейчас особенно. Когда этот самодовольный нахал, прохаживаясь подобно индюку, рассуждает о том, что ему, Эрику, следует делать и о чем думать. Все тоже самое, что и тогда, в тот раз, когда Беле срочно понадобился законный супруг. Иначе что же это за королева, восседающая на троне в гордом одиночестве и не имеющая возможности подарить стране наследника? А тут такая кандидатура! Герой войны, тот, кто помог избавить королевство от тирана, который больше десятилетия держал всех подданных в страхе. И сама Бела, смотрящая на него по-детски наивным, влюбленным взглядом, согласная почти с каждым его словом, считающая его чуть ли не богом, сошедшим с небес в ее жизнь. Но он не хотел быть королем. Эрик был против трона. Ему были не нужны власть, придворный этикет, любовь и служба подданных. Он представить себе не мог, как станет приказывать тем, с кем раньше одну похлебку на поле брани ел. Титул и власть казались концом жизни, вечной кабалой. И что же изменилось в этом его восприятии за те десять лет, что он отсутствовал? Ничего.
- В тот раз я не уговорил вас взять на себя бразды правления страной. Но я уговорил Белу. И вы трусливо сбежали. Бросили свою королеву. Не раскаиваетесь?
- Нет.
- Что так?
- Ее величество хорошая королева. Она найдет себе достойного мужа. А править – править она может и без сторонней помощи.
- Ваша вера в Белу настолько велика, что вы не видите очевидного – она не хорошая королева. Она просто королева. По праву крови. Но кто сказал, что раз ты родился под символом власти, ты будешь тем, кто доставит в свою страну процветание и благополучие? – Епископ развел руками. – Никто. Это просто принимается как факт, как неоспоримая истина. И точка! – Он ударил кулаком по столу.
Руки его дрожали. Поддавшись моментально вспыхнувшему гневу, Епископ вышел из себя, на долю секунды сняв с лица прилипчивую, едкую маску доброжелательности. Что-то, из того, что он сказал, было в корне ему ненавистно. Эрику не было дело до того, почему Епископ так близко к сердцу воспринимает королевскую власть. Ведь он сам ею облачен – фактически он проводник между богом и человеком, некий посредник, тот, кто словом может ввергнуть человека в пучину отчаяния, стоит ему посулить грешнику вечный ад.
- Я хочу исправить несправедливость. Хочу, чтобы в моем королевстве была не просто королева, хочу, чтобы у нее был самый лучший монарх, человек, который приведет страну к победе, к процветанию, тот, кто расширит ее границы, расскажет всему миру, кто она такая, возведет имя ее на трон, который увидит со своих небес сам господь бог!
И тут Эрик понял. Бесхитростная мозаика сложилась в целостную картину.
- И этим монархом, конечно же, будете вы.
- А вы, любезный, считали, что на эту роль я вас позвал? – широко улыбнулся ему Епископ.
- Вам не удастся совершить переворот. Народ любит ее величество.
- Народ может любить кого угодно, - кивнул Епископ, - на то у нас и свободное королевство. Но закон есть закон. И он не предполагает, чтобы на троне восседала преступница…
Эрик дернулся в сторону Епископа, но его преосвященство еще более прытко чем пленник кинулся в сторону одной из дверей.
- Не надо глупостей, - посоветовал Епископ. – Вы не успеете, а лишь навредите себе.
- Повторю свой вопрос: зачем меня сюда притащили? Я не помогу вашим планам. Даже, если бы мог. Я здесь никто.
- Как вам сказать… - заулыбался Епископ. – Вы герой войны, бывшая правая рука самой королевы. Даже если вас больше не помнит простой народ, люди из свиты королевы, ее помощники и слуги, весь государственный аппарат знает, кто вы. Вам верят. Вам поверят. Даже если вы вернетесь через десять лет бог весть где пошлявшись.
- Вы – дьявол.
- Я докажу, что Бела незаконно занимает свой трон. Она не по правилам заняла это место. Ее отец мог сколько угодно быть королем, сколько угодно растить свою наследницу в надежде на то, что та станет его достойным приемником, но факта того, что Бела взошла на трон по трупу, после убийства действующей королевы…
- Она была захватчиком!..
- А кому это интересно? Прежняя королева законно вышла замуж за отца Белы, законно стала монархом. И то, что девочка взошла на престол посредством убийства своей мачехи – это, как вы понимаете, аннулирует ее право на трон. Таковы наши законы. Не может править королевством тот, кто получил титул путем крови.
- Вас никто не поддержит.
- Вы были свидетелем того преступления, которое совершила Бела. Не смейте этого отрицать. Она – убийца. А вы – тот, кто ей помогал. И вы не посмеете солгать, что все было не так. Вы расскажите, как помогали Беле избавиться от тирании прошлой королевы, как свергли ее, как воцарился мир!.. – Епископ развел руками, словно с небес на него снизошла благодать. – И это будет сущей правдой. Но закона это не изменит – тот, кто пролил кровь за власть, не может быть правителем нашего королевства.
Эрик отлично помнил тот момент, когда решился уходить в чужие земли. Начало зимы. Зал переговоров. Он сидит по правую руку от Белы, слева запертый мельтешащим в своих речах и движениях королевским распорядителем. Напротив, облаченный в белое одеяние, восседает сам Епископ. И именно он ведет речь о том, что Бела преступно долго правит одна, что пора бы подумать о продолжении королевского рода – пора подумать о наследнике. Его концепция хорошо укладывается в преемственность власти и в те законы, которые велит исполнять его бог – плодитесь и размножайтесь. Поэтому Беле нечего ему возразить. Собственно, как и Эрику. У вас есть пожелания, ваше величество, обращается к королеве Епископ, кого бы вы хотели видеть своих супругом? Нет, отвечает Бела. А сама все смотрит на него, на Эрика и в ее этом взгляде уже готов ответ. Ответ, который знают все – и сам Эрик, и Епископ и даже королевский распорядитель, которому жутко неловко во всей этой ситуации и он не может понять, за каким чертом его сюда позвали. Потому что нужны сторонние свидетели, отвечает сам себе Эрик. И молчит. Молчит даже тогда, когда Епископ делает предположение, что, мол, было бы совсем отлично, если бы соседнее с королевским кресло занял кто-то свой, кто-то, кому небезразлична судьба королевства, кто хорошо знает местные законы и местную жизнь, и что он думает, будто бы у Белы уже есть кто-то на примете. Ведь не может же королева совсем не беспокоиться о продолжении своего, такого славного рода.
Эрик заговорил лишь тогда, когда остался с Белой наедине. Так и сказал – нет. Не буду я править, не для этого я создан, не хочу. Это не мое. Я верю в то, что ты найдешь достойного мужа, если тебе того хочется. Но я не могу им быть. Говорил недолго, но успел высказать все – честно, без утайки. И думал, что его слова возымели тот эффект, какой он и ждал – Бела поймет, прислушается. Но одного он не учел – веления женского сердца. На тот момент юная Бела просто не могла отпустить от себя того, кого любила больше жизни, ради кого была способна свернуть горы. И слова Епископа оказались для нее медом, а слова самого Эрика – ядом. Приказ о том, что свадьбе – быть, принял не рассудок королевы, а ее сердце. Ты делаешь ошибку, сказал ей тогда Эрик. И когда понял, что Бела не отступится, ушел.
- Я и раньше рассчитывал на вас, - признался Епископ. – Думал, сделаю вас королем. Сам вы деревенский увалень, а на ее величество имеете огромное влияние – управляй вами и будешь управлять королевой! Но вы малодушно сбежали.
«И не один раз», - промелькнула у Эрика мысль.
Генри он бросил так же, как бросил Белу. Только если в случае с королевой, которую любил как названную сестру, он точно был уверен, что делает правильно, то в случае с мальчишкой, без которого жизни своей не мыслил, Эрик – дня не проходило – клял себя, на чем свет стоит, что пришлось так поступить. Иначе, где бы был сейчас Генри? Где? С ним в тюряге?
- Что же сразу не представили народу? Чего тянете?
- А я и еще потяну, - разулыбался Епископ. – Месяцок, до тепла. Когда повеет весной, - повел он рукой, словно дирижируя кем-то. - Чтобы к праздничку поспеть. Будет день, когда мы вспоминаем и чтим наши законы. Не находите, лучшего времени, чтобы доказать виновность Белы нет?
И тут на разум Эрика упала все застилающая пелена. Терпение, словно бурдюк, в который закачали слишком много вина, насколько могло быстро пошло трещинами и уже через несколько секунд оглушительно лопнуло. То ли вспоминания о Генри и собственная вина за то, что бросил любимого человека, то ли все то, через что должна была пройти Бела на предстоящем весеннем празднике, то ли усталость и измотанность всем тем, что делала с ним жизнь, а может быть все это вместе взятое – разом, навалившись, подтолкнув Эрика в спину, заставило его, подлетев к Епископу, который так и не успел добежать до спасительной двери, и, ухватив того за горло, прижать всем своим весом к поверхности стола и душить - душить, что есть силы, выжать весь дух из этого мерзкого, богоугодного существа, которое все никак не успокоится – мотает и выматывает чужие человеческие судьбы, ломает их и подстраивает под свои прихоти.
Наверное, он слишком громко шумел, а, может быть, Епископ успел что-то крикнуть своим гвардейцам, но не прошло и минуты, как несколько увесистых ребят уже оттаскивали Эрика от задыхающегося, раскрасневшегося его преосвященства. Но даже тогда он не пришел в себя – начал остервенело отбиваться, бить наугад, наотмашь, куда и кому попадет. Ему почти удалось вырваться из чужого захвата, но тут подоспела помощь и кто-то бесстрашный, размахнувшись, вышиб из Эрика сознание.

Мальчишка-посыльный застыл, словно каменное изваяние, боясь шелохнуться, и тем самым выдать свое присутствие. Пока Томас Бьюфорт читал послание, он так и не посмел переступить с ноги на ногу, хотя боль в суставах, порожденная проделанной дальней дорогой, требовала совсем обратного. А уж когда к концу письма господин побледнел словно мел и схватился за голову, мальчишка решил, что лучше пускай у него совсем отнимутся ноги, чем он сейчас примет на свою грешную голову гнев богоподобного младшего Бьюфорта. Но кара небесная так и не последовала. Вместо нее господин молча выбежал из залы, а затем, вернувшись, притащил за собой своего старшего братца – епископа Винчестерского.
- Он мне голову оторвет, - панически тараторил Томас Бьюфорт. – Меня ждет плаха.
- Что вы такое говорите, брат мой? Чем вы заслужили немилость короля?
- Короля?! – вспыхнул Томас. – Ах, если бы короля! Наш Болингброк подобными шуточками не страдает. А, вот, его сын…
И тут младший Бьюфорт заметил замершего у дверей мальчишку.
- Я могу идти? – робко просипел тот, почти что одновременно с вопросом читая про себя молитву Деве Марии.
- Пшел вон! – выплюнул слова Томас Бьюфорт. – И чтобы молчал как рыба. Иначе, клянусь богом, я тебя…
- Я все понял, господин! – поспешил заверить его посыльный, которого в ту же секунду не стало в зале.
- Ваши люди не справились? – догадался Генри.
- Нет, - покачал головой Томас, - не справились. И я не знаю, что мне делать. Если в ближайшее время не поспеет весть о том, что они нашли этого чертового Эрика, и мне придется обо всем доложить племяннику…
- Пока лучше не думать об этом, - аккуратно предложил епископ. – Те люди, которых вы за ним послали – вы сами мне рассказывали, вторая стража – обладают многими талантами. Они вызволят его. Я уверен.
- А если нет? – Томаса Бьюфорта заметно трясло.
- Тогда, дорогой брат, нам придется придумать красивую историю о героически погибшем наемнике, который ценой своей жизни спас всю британскую монархию.
- Это не спасет меня от виселицы.
- Все мы смертны, брат, - улыбнулся его преосвященство. – И, как любой смертный, в час опасности, способны извернуться так, как никогда бы про себя не подумали.
- Помолитесь за меня, любезный брат, - насупившись, посмотрел на Генри Томас. – Потому что нашему мальчику проще лишиться английского престола, чем этого человека.