«The Hollow Crown». Часть II. Глава 10.

[henry--v]

Название: «The Hollow Crown»
Часть II.
Глава 10.
Автор: 1986-2004
Бета: Рицу-рё, *Morgo*
Фандом: к/ф «Snow white and the Huntsman», т/ф «The Hollow Crown»
Персонажи: Эрик/Генрих
Рейтинг: NC-17
Жанр: Crossover, Angst, Romance
Саммари: Однажды, беглец и скиталец по миру Эрик, убегая от судьбы, спасет от лесных разбойников мальчишку. И эта встреча становится судьбоносной для них обоих.
Предупреждения: Slash, OOC, OC, AU (сугубо личные мысли автора на темы, как исторической действительности, так и действительности, созданной телеканалом ВВС; образы и характеры героев, а также их поступки остаются на усмотрение автора), ненормативная лексика
Состояние: в процессе
Размещение: только с разрешения автора
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: «Свобода – это семь метров и еще чуть-чуть» (с)

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9

- Лиззи! Лиззи, ты меня слышишь! Я тут под окном… Лиззи!..
Крики подвыпившего завсегдатая местного бара разносились по всей улице уже не меньше четверти часа. Эрик перевернулся на другой бок и попытался абстрагироваться от настойчивого призыва пропойцы, обращенного к даме своего сердца – получилось плохо.
- Лиззи! Я же тебе все… - мужчина, неустойчиво держась на ногах, уткнулся лицом в собственную ладонь и словно ею оттерся. – Я же тебе всю душу!..
- Иди проспись! – донесся грубый женский голос. – Иди, падаль собачья! Что тебя черт принес, а?!
- Пошла в пизду, старая калоша! – покачнувшись на месте, огрызнулся мужик. – Лиззи!
- Да гнать его в шею! – посоветовал робкий мужской голос.
- Сам пшел прочь, козлиный хуй!
- Да что ж это творится! – охнул «робкий».
- Лиззи! – снова заорал мужик.
Эрик спрятал голову под подушку, но и это не помогло. Его сосед по комнате, поднявшись с кровати, подошел и высунулся из окна:
- Мудло позорное! – заорал парень, с которым последние два дня Эрик стоял в дозоре, когда хозяин приказывал заночевать на местности. – Эй, педрила! Неси свой зад откель пришел!
- Ты, молокосос, - с угрозой обратился к нему ночной герой-любовник. – Да ты только выйди!.. – он громко икнул. - Выйди! Я тебе… Тебе…
- Лиззи! – раздался визгливый женский голос. – Да выйди ты уже к нему, сил нет!
Но ответа, или же какого-то действия, не последовало не только от Лиззи, но и от всех остальных недовольных. Эрик прикинул сколько ему осталось спать, и что сегодня днем граф Дорсет вновь устроит марш-бросок по утопающей в грязи и болотах местности, и поднялся с постели.
- Вот говнюк, - обернувшись на звук откидываемого одеяла, посетовал на орущего пьянчугу напарник. – Эй, ты куда?!
Эрик покинул комнату и, не спеша, спустился на первый этаж к выходу из разбуженного постоялого двора.
- Лиззи! – вновь заорал мужик. – Я же не просто так!.. Я же… - И он выставил перед собой руку, в которой держал еще не распечатанную бутылку хорошего хереса.
Один бог ведал где он его достал, но, видимо гордясь своим столь ценным приобретением, решил, что дама сердца отдастся ему, стоит только показать ей принесенное сокровище.
Все это волновало Эрика меньше всего. Он сразу отметил, что пойло недешевое, а мужик беден, и оттого, в присутствие таких же голодранцев как и он сам - зол и нагл. Разговаривать с таким было бесполезно, драться тем более. Одним ударом промеж глаз Эрик вырубил мешающего ему мужика. И подхватив выпавшую у того из рук бутылку, развернулся и так же молча пошел в сторону дома.
На пороге он всучил трофей в руки закутанной в платок и замершей в изумлении хозяйки постоялого двора и поднялся к себе в комнату.
Вокруг сделалось задумчиво и тихо.

Томас Бьюфорт, носящий среди осведомленных людей пока еще официально не озвученный титул графа Дорсета, являлся человеком легкого нрава и хитрого, подвижного ума. Был он чуть моложе самого Эрика. Очень редко проявлял склонность к высокомерию по отношению к тем, кто стоял ниже его по званию или же положению. Не знай его достаточно хорошо, Эрик сказал бы, что Томас вообще славный парень. Но за полгода службы, Эрик твердо усвоил всего один урок, но зато такой, который позволил ему выжить и дослужиться до личной охраны так называемого «адмирала северных и западных морей» - с Томасом Бьюфортом всегда надо держать ухо востро.
Для политика он был слишком прямолинейным в речах и суждениях, и в то же время, обладал способностью не лезть на рожон, что было большой редкостью. А так же с точностью до последнего слуха мог знать, когда и куда надо отступить, чтобы не быть пойманным. Эрик слышал, что он единокровный брат короля и родной дядя принца Уэльского, которому в последние несколько лет и помогал заправлять страной. Поговаривали, принц очень ценил таланты дяди и всячески продвигал его. Именно молодой наследник возвел Томаса в звание адмирала, а затем, без ведома отца, назначил Бьюфорта канцлером, хотя эту должность, по милости Болигброка, занимал архиепископ Арундел. Но ни для кого не было секретом, что с церковью у юного монарха отношения складывались напряженные. Что конечно играло на руку предприимчивому дядюшке.
Платил Бьюфорт хорошо. Эрику хватило и на собственную лошадь, которую он приобрел в те времена, когда их отряд еще не успел покинуть Виндзор, и на хорошую одежду, при взгляде на которую сразу можно было понять, что он больше не оборванец, и даже не мастеровой. У него было собственное оружие, а карманы не знали счета деньгам. Почему Томас так благосклонен к своему слуге, Эрик не спрашивал. Он вообще с той памятной встречи с братьями Бьюфортами не задавал вопросов.

- Вот оно значит как!
Мало кто мог похвастаться тем, что сумел подойти к Эрику со спины и остался незамеченным. Томас Бьюфорт теперь мог.
За богато одетым молодым мужчиной просеменил, уперев взгляд в пол, невысокий мужичок в епископском одеянии. И если первый откровенно рассматривал Эрика со всех сторон, то служитель церкви старался смотреть исподтишка, в те минуты, когда Эрик не обращал на него внимания.
- Вот это да! – не переставал чему-то удивляться посетитель, нарезая круги вокруг Эрика, а затем неожиданно представился: - Томас. Томас Бьюфорт.
Было в его поведении, в жестах, в том, как он говорил – бросая слова словно вызов, во всем его облике было что-то смутно знакомое, даже, можно сказать, родное. Но переживший за последние несколько недель не одно эмоциональное потрясение Эрик не хотел вспоминать, у кого еще он мог видеть этот озорной взгляд и широкую улыбку.
- Как я понимаю, Эрик?
Эрик утвердительно кивнул. Одно ему стало ясно: никто не собирался его убивать или же прятать в тюрьме. На него пришли посмотреть, как смотрят товар на прилавках рынка. Молодой мужчина, цокая языком от удовольствия, все кивал своему спутнику:
- Вы только посмотрите, любезный брат! Взгляните!
- Может быть хочешь выпить? – обратился он к Эрику. – Да? Славно, славно! – и он, откупорив стоящую на столе бутылку, подал ее. – Пей так, пей! У нас тут, видишь ли, небольшие неудобства… Ты же понимаешь?
То, куда после расставания с Белой привела его охрана, сложно было назвать тюрьмой. Тем не менее это были явно не покои английского монарха и даже не постоялый двор. Помещений в Виндзорском замке было предостаточно, и в какой-то момент Эрик запутался в том, куда его доставляет отряд. Одно он знал точно: темница вряд ли будет располагаться выше первого этажа, а значит его не арестовывали, и скорее всего держат где-то вроде комнаты для прислуги.
Скудный свет не доставал до краев импровизированной камеры. Зато он все-таки давал рассмотреть бедность обстановки - грубо сделанную деревянную мебель в виде одиноко стоящего в центре стола и пары стульев. В стену была вмурована пустовавшая полка. Зато кто-то заранее позаботился о том, чтобы принести бутылку хересу и миску с похлебкой. Когда Эрик выпил, Томас предложил ему поесть, а затем и вообще заговорил о вещах совсем невероятных. Эрик молча ел и слушал о том, что он никто иной, как политический преступник и что он, конечно – тут Томас сделал ударение – может покинуть пределы Англии, но в таком случае никто не гарантирует ему сохранность жизни. И лишь тогда, когда посетитель упомянул возможность спокойного существования в пределах британского королевства, лишь тогда его болтовня заинтересовала Эрика по-настоящему.
- Ты же понимаешь, что когда Ее Величество вернется с сообщением, что ты, в лице нашего государства, нашел себе политическое убежище, многие попытаются тебя найти? – присев за стол напротив пленника, с улыбкой на устах вещал Томас. – И стоит тебе в каком угодно из направлений переступить за порог Англии, как любой жаждущий получит возможность до тебя добраться. А мы же оба понимаем, к каким последствиям это может привести.
Эрик понимал. Он скорее откусил бы себе язык, чем причинил бы вред своей королеве и своему государству. Но говорливый посетитель был прав: случай, когда Эрика поймали бы враги его родины рано или поздно, а настал бы. Как настал тот час, когда им пришлось свидеться с Белой.
- Чего вы хотите?
- Я? – удивился Томас. – О, ты думаешь, что все это моя затея? – и он рассмеялся. – Смею заверить, нет. Но в одном ты прав, я действительно хочу кое-что предложить.
И когда понял, что Эрик не собирается ничего спрашивать, продолжил:
- Работа, друг мой Эрик.
- Какой мне прок на тебя работать?
- Буду откровенен. - Томас широко и открыто улыбнулся. – Ты хочешь спокойствия и безопасности.
Эрик никак не отреагировал на его слова.
- А все это достигается только при том условии, что ты будешь как все, - продолжил Бьюфорт. – Понимаешь? Затеряться в толпе, раствориться. Все это я могу тебе гарантировать. Кто станет искать иголку в стоге сена? Кто будет искать безызвестного охранника средь многочисленной армии? Мне всегда нужны такие люди, которые не склонны болтать языком и исправно выполняют работу. Пойдешь ко мне – попадешь в структуру. А в структуре все по правилам. Будешь подчиняться - будешь как все. А толпа - она и есть толпа. Понимаешь, о чем я?
Все то время, что они с молодым Бьюфортом разговаривали, епископ не сводил с Эрика взгляда, и вскоре Томас это заметил.
- Что, Ваше Преосвященство, хорош экземпляр?
- Неее, - заблеял епископ, подбирая слова.
- Хорош, - не дожидаясь от брата ответа, хлопнул Эрика по плечу Томас. – Знал, плут, кого себе выбирал, - бросил он фразу, от которой даже в скудном свете стало заметно как побледнел Его Преосвященство.
- Томас, не стоит…
- Ну, брат, согласись, - снова присматриваясь к Эрику, наподобие того, как юная девушка присматривается к новому платку, настаивал младший Бьюфорт, - губа у мальчика не дура.
- Томас, ты же понимаешь…
- Все я понимаю, брат, понимаю, - на какую-то долю секунды он сделался серьезным, но потом вновь повеселел, дурашливо улыбнулся и посмотрел на Эрика. – Так какой ответ ты мне дашь?
- У меня есть выбор?
Херес ударил в голову и Эрик неожиданно вспомнил, что почти больше суток ничего не ел. Только что съеденная похлебка не спасла. Комната сделалась маленькой и душной, захотелось на свежий воздух. И чтобы этот нудный процесс над его жизнью наконец-то закончился. Какая разница, где жить, если в любом месте Эрик оставался никем иным, как самим собой? На родине, или же в Англии, мотаться ли по странам, работать ли по найму, или же устроиться на постоянную службу к улыбчивому богачу, так напоминающему – он наконец-то понял – когда-то любимого мальчишку… Генри. Эрик усмехнулся: никак Хэл не шел у него из головы. Был бы пацан сейчас с ним рядом и можно бы было поговорить о каком-то выборе. Но прошло много лет, и где он теперь вряд ли скажет и сама старушка миссис Куикли. Да и найди он Генри сейчас, что с того? Опасно это – тащить в свою жизнь того, кто может из-за тебя пострадать. Кому-кому, а Генри Эрик своей судьбы не желал.
Томас молча ждал. Епископ, сгорбившись и склонив голову, словно боясь, что стоит ему распрямиться в полный рост, как кара Господня тут же падет на него, переводил выжидательный взгляд с одного собеседника на другого. Его маленькие узкие глазки суетливо бегали, осматривая оппонентов, и это придавало Его Преосвященству вид любопытной девчонки, которая ради хорошей сплетни готова в подворотне не раз задрать для вас подол. Себе Эрик пообещал, что лучше свяжется с самим дьяволом, чем хоть раз поимеет дело с этим представителем духовенства. Уж чем привлекают монарха такие как этот, он не знал. Зато ответ на дальнейшую свою жизнь в его голове был уже готов.
- Мне бы выспаться, - Эрик утер рот рукавом рубахи. – И помыться.
- Чудненько, - расплылся в понимающей улыбке Томас.
И так он улыбался каждый раз во время несения Эриком службы, стоило встретиться с ним взглядами.

В комнате пахло травами. Генри замер на пороге, не решаясь войти внутрь. Когда он только шел сюда, казалось, что в этом нет ничего особенного. Виндзорский замок находился во владении его отца, а значит и в его тоже. Здесь Генри имел возможность посещать все, начиная от подвала и заканчивая крышей. Даже если бы ему вздумалось явиться в комнату одного из охранников своего дядюшки.
Эрик жил очень скромно. Видимо, смирившись с мыслью, что у него уже никогда не будет своего угла, он не стал обставлять комнату мебелью. Из всех предметов интерьера в ней и было, что кровать да стол со стулом. В углу сиротливо притулился короб с вещами. И лишь одну единственную роскошь позволил себе Эрик: на маленьком выступе, который и подоконником-то трудно было назвать, ютился горшок, а из него торчали длинные зеленые стебли. Генри знал, что по весне растение зацветет синими и фиолетовым цветами.
Расставленные в несколько рядов, и рассортированные по своим целебным свойствам, на столе стояли скляночки с ароматическими маслами и лекарственными настойками. Генри коснулся некоторых из них кончиками пальцев, но взять в руку не решился. Со стороны могло показаться, что он робел. Но на самом деле, считая себя полноправным хозяином не только замка, но и всего английского государства, Генри испытывал чувства, схожие разве что с неверием или же никак не приходящим осознанием. Человек, о котором он помнил все эти годы, жил у него под боком, в замке, принадлежащем семье Генри, и было вполне реальным встретиться с Эриком лично, прийдя сюда в то время, когда дядюшка Томас, пригоняя свои отряды в Виндзор, давал солдатам и охране передышку. Вместо этого Генри много времени проводил в Лондоне. Он мчался в столицу по первому требованию хворающего отца, по малейшему зову сыновьего долга и оставался там дольше положенного срока. Большую роль в его жизни играл тот факт, что практически все лекари отца сходились на том, что Генриху Болингброку жить осталось не больше года. Все мысли и действия Генри были подчинены этому. В редкие минуты он не вспоминал не только об Эрике, но и о себе самом, с головой погружаясь в проблемы и заботы своего государства. Поэтому за те полгода, что Эрик служил у Томаса Бьюфорда, Генри впервые не то чтобы решился, а скорее вспомнил, что он имеет полное право осмотреть свои владения, в которые входила и комната некогда близкого друга.
Постель была аккуратно убрана и заправлена – так, что сразу становилось понятно - сделавший это человек собирается надолго покинуть дом. Генри обошел кровать и, усевшись на край, непроизвольно повел руками по покрывалу. Грубая, шершавая ткань вызвала уйму воспоминаний, начиная от той постели, на которой они с Эриком спали в своем лондонском доме и заканчивая личными прикосновениями толком ничего не знавших о ласке рук. Генри откинулся на спину и, выпростав руки в разные стороны, прикрыл глаза.
Никто и никогда не трахал Генри так, как это делал Эрик. Когда они встретились, юный принц мог похвастаться таким количеством связей как с женщинами, так и с мужчинами, что кому-нибудь этого списка хватило бы на две жизни. Но не смотря на то, что Генри никогда не считал количество своих любовниц и любовников, а так же вообще не придавал этому своему образу жизни особого значения, все же неосознанно он понимал весь тот опыт, который получил от жизни. И иногда даже гордился им. И вот с таким багажом знаний и умений он все равно попался на ту удочку, когда и самые искусные ласки не идут ни в какое сравнение с одним единственным прикосновением любимого человека. А попавшись, уже не смог избавиться от этого.
Никто и никогда не любил Генри так, как Эрик. А в том, что этот мужчина любит его, принц не сомневался ни на секунду. Эрик любил его тихо и молча, но со всей отдачей, на которую была способна его закрытая для мира душа. Он никогда не говорил о своих чувствах, как собственно и сам Генри никогда не озвучивал того, что он испытывал по отношению к старшему другу. Словно между ними был заключен негласный пакт любить беззвучно, так, чтобы мир не услышал ни одного признания и тем самым не коснулся их союза ни взглядом, ни слухом, ни делом. Никто ничего ни от кого не требовал. Все шло так, как шло – само по себе, уверенно и безукоризненно. И когда в конце 1405 года Эрик внезапно исчез, Генри уяснил для себя одно: другого такого с ним больше не случится и, если беглец не вернется, о любви в своей жизни можно забыть.
С тех пор прошло почти пять лет. Эрик так и не вернулся и даже не попытался разыскать Генри. Ждать было глупо, искать самому бессмысленно. Поэтому Генри повиновался отцу: вернулся в Лондон, согласился взять на себя ответственность за целое государство и через несколько лет стал полноправным властителем Англии – королем без чувств, эмоций и высоких идеалов, к которым в юности питал пристрастие. И если бы не визит Белы, все бы шло как полагается…
Генри повернул голову и уткнулся носом в подушку, вдыхая знакомый запах. За пять лет он так и не смог его забыть – так пахло от волос Эрика. Генри подтянулся вглубь постели и лег набок так, как мог бы лежать рядом с кем-то. Ладонь все еще оглаживала покрывало, то просто легонько касаясь его, то собирая и сжимая в кулак. Генри поерзал и перевернулся на спину. Впервые за много лет контроль, установленный над собственными чувствами, дал слабину и все воспоминания обрушились на Генри. Единственные мысли, которые настойчиво лезли в голову – мысли о сексе. Очередная картинка оказывалась слаще предыдущей. Генри распустил завязки штанов и привычным движением положил руку себе на член. Возбуждение, подстрекаемое чужим желанным запахом, все росло и Генри, попытавшись лежа на спине выгнуться так, чтобы вновь уткнуться носом в подушку, принялся надрачивать себе. Вскоре, чтобы громко не стонать, ему пришлось закусить губу.
За окном сгущались сумерки. Виндзорский замок, погружаясь во мрак, замер в тишине. Даже привычного для окрестности лая собак не было слышно. Сквозь пелену возбуждения Генри подумал, что он – единственное живое существо во всех огромных помещениях монаршей резиденции. И он надеялся, что так оно и есть. Много кто отдал бы половину своей жизни, чтобы хоть раз увидеть принца Уэльского, будущего британского монаха, таким вот растрепанным, с копной взмокших и облепивших лицо кудрей, постанывающего и ласкающего самого себя. Эрик видел не раз. Эрик был причиной всего этого. Заветной и тайной, непостижимой и любимой.
От того, что он елозил, штаны съехали ниже, собравшись на бедрах. Быстро и бесхитростно водя по члену рукой, Генри выгибался на кровати, иногда все же не в силах сдержать тихого стона. Не только постель, но и вся комната пропахла Эриком. Вся она напоминала Генри о том, когда этот запах был не только кругом, но еще и на нем, на его теле. От этой мыли так нестерпимо захотелось уже наконец-то кончить. Вдавив самого себя в постель - чтобы хоть в чем-то и как-то почувствовать прикосновение к раздразненному и чувствительному, тоскующему по любимым рукам и ласкам телу - все же перевернувшись на бок и уткнувшись взмокшим лбом в подушку, взвыть, стиснув от обиды и бессилия зубы.